Давно уж это было, у одного бедного человека было столько детей, что весь околоток перебывал у него в кумовьях, так что, когда родилось у него последнее дитя, некому уж было и крестить его. Бедняк не знал, что ему делать, лёг ничком и с горя крепко заснул. Вот и видит он во сне, что кто-то ему приказывает стать у ворот и просить в кумовья первого встречного. Проснулся он и сделал как было сказано: стал у ворот и первого прохожего упросил идти к себе в кумовья. Младенца окрестили, и крёстный отец подарил куму стаканчик с водой, говоря:
— Эта вода имеет чудесное свойство: как только кто опасно заболеет, иди с нею к больному и посмотри, где стоит смерть; стоит она в головах, тогда сто́ит тебе только дать испить больному этой воды — и он выздоровеет; увидишь смерть в ногах — то знай, что тогда все труды будут напрасны: больной должен умереть.
И с тех пор наш бедняк стал угадывать, встанет ли больной или умрёт, и этим вошёл в большую славу и нажил большие деньги.
Раз заболел царский сын; скорее позвали нашего знакомого — глядь, а смерть стоит в головах. Он дал царевичу испить водицы из своего стакана и вылечил; то же было и во второй раз; но позвали в третий раз. Видит, смерть у ног — и царевич умер.
Вот как-то вздумалось нашему знахарю навестить своего последнего куманька и рассказать ему про свои проделки с даровой водой.
Только что вошёл в дом, видит чудное дело: на первой лестнице метла ссорится со своей палкой, на которую надета, да так и колотят друг друга, удары сыплются без счёту. Он спрашивает у них:
— Где живёт куманёк?
— Этажом выше, — говорить метла.
Взошёл он на верх, видит он целую кучу обрубленных пальцев. Он их спрашивает:
— Где живёт куманёк?
Один из пальцев отвечает:
— Ступай ещё повыше.
На третьем этаже лежит груда мёртвых голов. На вопрос его, где живёт куманёк, и головы послали его этажом выше. На четвёртом этаже он видит: над огнём лежат рыбы на сковороде, подпрыгивают на ней и сами себя поджаривают; на вопрос его, где куманёк, рыбки отвечали ему тоже:
— Подымись этажом выше.
Поднялся, наконец, он на пятый этаж и, очутившись перед комнатой, посмотрел в замочную скважину — и кого же он увидал? Своего куманька с длинными-предлинными рогами. Отворяет он дверь, чтоб войти, а кум прыг в постель и покрылся одеялом.
— Что это у тебя, куманёк, за чудеса такие в доме? — заговорил наш добряк. — Вхожу на первый этаж — метла со своей палкой бранятся да так важно колотят друг друга, что меня страх взял.
— Какой же ты простак, дружище! Да это мой лакей со служанкой разговаривают промеж собой, — отвечал куманёк.
— А на втором этаже какие-то пальцы отрубленные валяются.
— Глупый ты, глупый! Да это просто кучи старого хрена лежат.
— Подхожу к третьему — целая куча мёртвых голов.
— Ах, ты дуралей, дуралей! Какие это головы — это кочаны капустные валяются.
— На четвёртом же этаже, гляжу, рыбы подскакивают на сковороде и сами себя поджаривают…
Не успел это он договорить, как дверь растворилась, и жареные рыбы сами внесли себя.
— Переступил и на пятый этаж, — продолжал мужик, — посмотрел в замочную скважину и тут уж увидел тебя, куманёк, да с длинными предлинными рожищами.
— Э! Да откуда ты такую гиль несёшь? — прикрикнул кум.
Тут нашему добряку стало так жутко, что он подобрал полы да и, давай Бог ноги, без оглядки пустился бежать домой, только пятки видно, и с той поры он к куму ни ногой.
Хорошо, что он дал тягу подобру-поздорову, а то ещё Бог весть каких бы хлопот ему наделал куманёк, подобранный с большой дороги!