У Антипки была распрезлющая жена да детей куча. Антипка — слово, баба — за рычаг да в бок норовит. Захочет Антипка проучить жену, возьмет кнут, а баба разорется-раскричится, до того разозлится, что выхватит из люльки ребенка за ногу и давай им отмахиваться; глаза вытаращит, пена у рта, черт-чертом! Не стало Антипке житья. Что стареет жена, то хуже. Стал он задумываться, как бы жену сбыть? И придумал.
Воротился однажды из лесу такой развеселый и гуторит жене ласково:
- Послушай-ка, моя женушка! Заживем мы с тобой по-боярскому, разряжу тебя павою, — ведь я нашел казны гибель страшную, несметную.
- Где, пострел? Покажи-ка мне! Не во сне ли тебе, чучелу, пригрезилось?
- Нет, моя ластушка, нет, моя любушка! Хоть очми не досмотрел, а ушми дослышал, как злато-серебро перезвякивало.
- Да где?
- Там, в лесу, в провале, что над самым крутояром, подле дуба-то тройчатого.
- Ну, пойдем, — говорит баба ласковее, — да смотри: коли сбрехал, задам вытаску! Как же ты слышал? Расскажи-ка мне.
- Вот видишь, захотелось мне швырнуть камень в еван-то ямище; швырнул, а целковики да, кажись, лобанчики (червонцы) так и зазвякали. Я в другой раз, ан еще дюжей! Я и в третий — право слово, звякают!
Пришли к ямищу — черно, глубоко!
- Ну, жена, вот булыга — брось сама, коли мне веры не даешь!
Баба взяла камень да, наклонясь, бросила, а Антип тем часом потрафил ей в шею: баба кувырк, полетела в ямище и не пикнула. Только пришел Антип ко двору, детишки — все девчура мелкая — с визгом его встретили:
- Батя, каши, батя, хлеба, батя, молока!
А тут сам корову дой, сам на речку беги — пеленки стирай, лошадей убирай да ночь не спи — малолеток качай.
- Ай, ай! — вскричал Антип, почесываясь в затылке. — С бабой была беда, а без бабы десять бед, и работать некогда!
Обнищал Антип и вздумал думу новую:
- Да пойду жену вытащу!
Начал собирать обрывки да веревки, от лаптей оборки, связал все вместе, наставил и надвил, на конце клепец в аршин присадил; пошел к ямищу, опустил веревку с клепцом да потряхивает. И вот мудреное дело — на веревке что-то потяжелело, а не с бабу весом; стал наверх тащить, тащил-тащил, глядь — на конце чертенок сидит, вершков шести, весь в шерсти. Антип закричал:
- Прочь! Знаю, ты мал, да шибко удал! Отцепись, проклятый, да ступай туда, где прежде был; на белый свет я тебя не пущу; слышь, как раз перекрещу.
Взмолился бесенок:
- Антипушка! Я добрый черт, я тебе богатство дам: станут по чужим домам вселяться, а ты меня словом гони да деньги греби. Только, слышь, до двух раз! Выберу тебе богачей на заказ. Как злая баба в ямище упала, нам просто житья не стало!.. Вытащи, Антипушка! Я свое обещание сдержу, на корень твой двор посажу; будут у тебя батраки и батрачки, наймешь няньку за детьми ходить, будешь с господами хлеб-соль водить.
Соблазнился Антип, вытащил беса наружу — на канате вдруг полегче стало, бесенка словно ветром унесло.
Не прошло и недели, как слышит Антип, что у богача-подрядчика в больших каменных палатах поднялась громотня, стукотня, по ночам хохот, беготня, жильцам житья не стало! Идет Антип к подрядчику, поклонился и говорит:
- У вас, батюшка, в доме нечисто, поселился презлой бесенок; ты ничем его не выживешь, разве мне приказать изволишь.
- Гони, гони, Антипушка! — говорит подрядчик. — Во как поклонюсь.
- Добро! — отвечает Антип. — Из поклона ведь шубы не тачают, а я мужик бедный семьянистый; у меня семь дочерей — старшой лишь осьмой годок пошел, а баба-то сбежала, так за всем сам присмотри! Дай мне на каждую дочь по тысяче, я твой дом обойду, свистну да слово скажу — и не будет чертей.
Подрядчик не стал спорить, достал мошну, отсчитал семь тысяч и повел Антипа по своим упокоям. Антип что войдет в упокой, свистнет и закричит:
- Вон!
В ответ ему из-за печки пищит:
- Уйду!
Обошел весь дом — и везде сделалось и тихо и смирно. Поздравил хозяина с благодатью в дому; ну, хозяин подносит ему и вина заморского, и травнику, и наливки, а на стол закусок наставил: яйца вкрутую да щуку обливную6, разные колбасы и всякие припасы. Подгулял Антип, на целую неделю наелся — аж подпояску долой! Простился с подрядчиком и поплелся до дому. Завелись у него и батраки, и батрачки, и кони славные, и всякого добра много. Молва об Антипе далеко бежит, что Антип — мастак ворожить, и хоть не бабка он, а большой чертогон!
Вот через месяц, через два, шлет из города откупщик гонца за Антипом.
- Помоги, Антипушка, у нас несчастье, — сказывает гонец.
- Что, ай дом горит?
- Нет! Хоть не горит, а пуще того: нечистая сила откупом вертит; в дому и шум и гам, паутина да грязь по чанам. Откупщик за плату не постоит, только возьмись, брат, от беса полечить.
- Хорошо! — промолвил Антип, заложил в беговые дрожки рысака и поехал к откупщику на двор. Откупщик берет его за руку, с честью в дом ведет, вперед ему ход отдает, что слово — почтенным величает, на мягки диваны сажает.
- Родимый, помоги!
А Антип бородку гладит, на десять тысяч ладит; деньги в карман кладет и, свистнув, по палатам идет: прогнал беса, везде и тихо и смирно!
- Спасибо, — сказал откупщик, — за твою послугу прикажу тебе бочку вина отвезти в дом.
Поехал Антип от него мимо гостиных рядов: на черепенники и калачи уж и не глядит.
- Подавай сластей! — говорит. Приезжает домой, глядь — на дороге приказчик стоит:
- Эй, Антип! Собирайся скорей на боярский двор.
- Зачем?
- Да, вишь, черт поселился, бедами качает, боярыня слезно рыдает, дети ревмя ревут...
- Родимый Иваныч! Помилуй, я в третий раз не смогу черта прогнать.
- Поди-ка изволь с барином толковать! Коли, говорит, к ночи не выгонит беса вон, так я его на конюшне с головы до пят испарю, на поселенье сошлю, а дочек на барщину возьму, на тальках-то заморю!
- Нечего делать, — отвечает Антип, — сейчас прибегу; дай только лошадь отпрягу.
Антип был мужик из десятка не простого, навострился людей надувать, захотел обмануть и духа злого. Отпряг рысака, долой новую одежу, сыскал старую и ту в клочки изорвал, волосы овином встрепал, переоделся в старье, сапоги на осметки сменил да исцарапал в кровь лицо и побежал в село на боярский двор.
- Ты зачем, — говорит бесенок, — разве забыл уговор?
- Знаю, — отвечает Антип, — я гнать тебя не хочу, сам у боярина защиты ищу; ведь моя баба из ямы выдралась, следом за мною бежит, хочет со свету изжить!
- Как? — закричал бесенок. — Из ямы выдралась, за тобою бежит! Нет, лучше я к братьям в ямище уйду; теперь, чай, без бабы пирушки в аду!
Убежал бесенок в ямище — и стихло в боярских хоромах. Тут боярин Антипку на милость принял, от барщины ему совсем отказал.
Воротился Антипка домой, глядь — на дворе бочка с вином стоит; не обманул откупщик! Созвал он соседей — и давай угощаться; на другой день надо опохмелиться, опохмелился да не в меру — опять пьян напился... С той самой поры начал он и по дням, и по ночам к бочке прикладываться: все ему жена грезится! Заснет — а она на грудь коленом станет да за горло давит; проснется — а она в углу стоит да кулаком грозит. Страшно и жутко! Поневоле за чарку возьмешься. Умер Антип от запою; отнесли его на погост, девчонок на барщину взяли, а добро и казну по рукам растащили.