Как-то царь в Вятке губернатора сменил. Нового назначил.
Когда оглядывал новый губернатор старый губернаторский дом, возьми да и не приглянись ему мебель. А мебель самая лучшая — наших мастеров. Сна лишиться можно, как прожилки дерева играют. Глаза повыглядеть на резьбу впору. Полировка такова, что себя в ней видишь. И фасон такой молодой, что через тысячу лет не состарится. Умеют наши мастера простой гранью мир удивить, из чугуна коней дороже золотых отлить, кружевом с ума свести, булатом так ослепить, что не проморгаешься. Мебель в этом же ряду была. Не руками деланная — из крылатой души мастера, нуждой на радость барам выгнанная. Ну, да не об этом музыка…
Стеклянные глаза вместо живых человечьих были у губернатора. Иначе, как он мог сказать:
— Выбросить эту мужичью работу. Иноземную мебель куплю.
Ахнул народ. Срамота! А делать что? Выбросили.
Вдолгости ли, вскорости ли прибыл обоз с иноземной мебелью. Из… Не упомню города. Да и державу забыл. Может быть, и не забыл, да называть не хочу. Народ в этой державе хороший и за своих купцов-наглецов не в ответе. Нечего на него и тень бросать.
Как там бережно ни выгружали мебель, а кое-что поломали. Ножки, бомбошки, ручки там. Мало ли! Бывает.
Призывает тогда губернатор одного старого мастера и говорит:
— Можешь ли ты, мужик, такую хитрую мебель починить?
— А что ж тут не мочь? — отвечает мастер. — Если я ее сделать сумел, так починить-то уж починю.
— Что ты врешь, такой-сякой! — закричал губернатор.
— Зачем врать, — сказал мастер. — Поверните стульчик донцем — мою метку увидите. Отверните у стола ножку — там тоже моя ласточка летит. Она по осени в чужой край улетала, а по весне домой пожаловала.
Побелел губернатор. От злости чуть на стену не полез. А потом царю отписал об иноземной мебели, которую в Вятке делают.
Царь прочитал бумагу и приказал в этом городе, который я называть не хочу, мебели больше не брать. И повелел заказы на другой иноземный город перевести.
С той поры в неназванный город из Вятки ни одного стула не отправили. Зато в другую иноземную державу густо наша мебель пошла. Там и стали князья да графья вятскую мебель покупать. Оттуда же и вологодские кружева, тульские переклейменные ружья и многое другое вывозили. Вплоть до уральских самоцветных камней. Вывозили да довывозились — сами вывезлись, вывелись. Кончились.
И сказка кончилась, а главные слова не сказались. А коли главных слов нет — значит, и сказки как не бывало. Вот они, эти слова.
Берегите отцовское мастерство. Никому не давайте его переклеймлять. Дорожите своей ласточкой.