1. Дорога на Баттерфилд
— Милая девочка, не могла бы ты показать мне дорогу на Баттерфилд? — спросил у Дороти странный, косматый человек.
Дороти присмотрелась к нему. Незнакомец хоть и был сильно оборван и всклокочен, но в его глазах мелькали озорные огоньки, и он казался довольно симпатичным.
— Конечно, — ответила девочка, — я могу указать тебе, путь. Но эта дорога совсем в другом месте.
— Неужели?
— Тебе придется пересечь большую ферму, затем идти по тропинке к главной дороге, потом повернуть на север и идти до развилки, где пять дорожек разбегаются в разные стороны, а дальше… ой, мне лучше самой посмотреть…
— Пожалуйста, милая девочка. Если хочешь, проверь дорогу хоть до самого Баттерфилда, — отозвался оборванец.
— Сверни на тропинку за пеньком вяза или на дорожку за норкой суслика, или…
— И любая подходит?
— Конечно нет, Косматый. Чтобы добраться до Баттерфилда, надо выбрать один-единственный верный путь.
— А эта дорога, которая ведет от пенька суслика, единственная или…
— Господи! — воскликнула Дороти. — Придется самой показать тебе, куда идти, ты ужасно бестолковый. Подожди немного, я сбегаю домой и надену шляпку.
Оборванец остался один. Он медленно жевал овсяный стебелек, как будто не мог найти ничего вкуснее. Около дома росла яблоня, и на земле валялось много яблок. Оборванец решил, что яблоки гораздо лучше, чем овсяный стебелек, и пошел к дому, чтобы подобрать их. Из дома вихрем вылетела маленькая черная собачонка с живыми коричневыми глазками и помчалась к незнакомцу, который подобрал уже три яблока и сунул их в один из широких карманов, скрывавшихся в его рванье. Собачка с лаем кинулась к оборванцу, но он быстро схватил ее за загривок и запихнул в тот самый карман, где уже лежали яблоки. На земле оставалось еще много яблок, оборванец подбирал их и опускал в карман, и каждое ударяло песика по голове или по спине, отчего тот рычал. Песика звали Тотошка; он ужасно огорчился, попав в карман незнакомца.
Дороти не заставила себя долго ждать. Она появилась на пороге со шляпкой в руках и позвала:
— Косматый, если хочешь, чтобы я показала тебе дорогу на Баттерфилд, пойдем.
Девочка перелезла через изгородь, и незнакомец последовал ее примеру. Он двигался медленно, спотыкаясь на небольших кочках, как будто не замечал их, погруженный в свои мысли.
— Ну и ну, до чего же ты неповоротлив! — воскликнула Дороти. — Или, может быть, у тебя устали НОГИ?
— Нет, милая девочка, дело не в ногах, всему виной растительность на моем лице: все эти волосы так мешают в теплую погоду. Хоть бы пошел снег. А ты бы обрадовалась снегопаду?
— Конечно нет, — ответила Дороти, строго взглянув на оборванца. — Если в августе пойдет снег, он погубит и кукурузу, и овес, и пшеницу, дядя Генри не соберет урожая, обеднеет и тогда…
— Нет, нет! — воскликнул оборванец. — Я думаю, снега не будет. Это наша тропинка?
— Да, — ответила Дороти, перелезая еще через одну изгородь. — Я провожу тебя до главной дороги.
— Спасибо, милая девочка. Ты хоть и юна, но очень добра.
— Не каждый знает дорогу на Баттерфилд, — заметила Дороти, вприпрыжку двинувшись по тропинке, — но я часто бывала там с дядей Генри и сумею найти ее даже с завязанными глазами.
— Пожалуйста, не завязывай глаза, — с серьезным видом возразил незнакомец, — ты можешь ошибиться.
— Это невозможно, — засмеялась девочка. — Вот главная дорога. А нам нужен второй поворот налево; нет, третий; нет, пожалуй, четвертый. Давай-ка посмотрим. Первая тропинка около пенька, вторая около норы суслика, а потом…
— Что же потом? — спросил оборванец, опуская руку в карман. Тотошка тут же укусил его за палец. Незнакомец вскрикнул и мгновенно вытащил руку из кармана.
Дороти ничего не заметила. Она с беспокойством смотрела на дорогу, защищая ладошкой глаза от солнечных лучей.
— Пошли, — решительно произнесла она, — осталось уже немного, и я тебе покажу, как идти дальше.
Вскоре они подошли к развилке, откуда в разных направлениях расходились пять дорог. Дороги указала пальцем на одну из них и сказала:
— Вот эта.
— Весьма признателен, милая девочка, — произнес незнакомец и зашагал по другой дороге.
— Куда же ты? — закричала девочка. — Ты пошел совсем не туда.
Оборванец остановился.
— Ты сказала, что вот эта дорога ведет на Баттерфилд, — произнес он, в смущении теребя пальцами бороду.
— Ну да.
— А я не хочу попасть в Баттерфилд.
— Не хочешь?
— Ни в коем случае. Я просил тебя показать мне дорогу на Баттерфилд, чтобы не попасть туда случайно по ошибке.
— А! Так куда же ты направляешься?
— Мне все равно…
Ответ странного незнакомца не только удивил девочку, на и рассердил: выходит, все ее старания были напрасны.
— Здесь много замечательных дорог, — заметил оборванец, внимательно оглядываясь и напоминая медленными поворотами своего туловища ветряную мельницу. — Мне кажется, отсюда можно попасть куда угодно, в любую точку света.
Дороти тоже оглянулась и с удивлением стала всматриваться в окрестности. Отсюда действительно шло много прекрасных дорог. Их оказалось гораздо больше, чем раньше. Девочка попыталась сосчитать тропинки, зная, что их должно быть пять. Но когда она насчитала семнадцать, то пришла в полное недоумение и перестала считать: тропинок было столько, сколько спиц в колесе, и они разбегались в разные стороны от развилки, где остановились девочка и ее странный спутник. Если бы Дороти продолжала считать, скорее всего, некоторые тропинки попадались бы ей не один раз.
— Боже мой! — воскликнула девочка. — Здесь всегда было только пять дорог — главная и все остальные. А теперь… где же главная дорога, Косматый?
— Не знаю, милая девочка, — ответил лохматый незнакомец, садясь на землю, вероятно, утомленный долгим стоянием. — Разве ее здесь не было минуту назад?
— Кажется, была, — промолвила совершенно сбитая с толку Дороти. — И я видела норку суслика и пенек, но теперь их нет здесь. Все эти тропинки очень странные, и их так много! Как ты думаешь, куда они ведут?
— Дороги, — заметил оборванец, — не ведут никуда. Они лежат неподвижно на своем месте, и поэтому люди могут идти по ним.
Он сунул руку в карман и так быстро вытащил яблоко, что Тотошка не успел на сей раз укусить его.
Собачонка высунула из кармана мордочку и залаяла так громко, что Дороти в испуге отскочила назад.
— Тотошка! — воскликнула она. — Откуда ты взялся?
— Это я прихватил его, — пояснил лохматый незнакомец.
— Зачем?
— Чтобы он стерег яблоки в моем кармане, а то кто-нибудь может стащить их.
Тут космач одной рукой взял яблоко и начал его жевать, а другой вытащил из кармана Тотошку и опустил на землю. Разумеется, Тотошка стремглав кинулся к Дороти, заливаясь радостным лаем и упиваясь возвращенной ему свободой, особенно приятной после неволи в темном кармане оборванца. Девочка ласково погладила Тотошку по голове, и он уселся перед ней, свесив набок красный язык и внимательно глядя ей в лицо живыми коричневыми глазками, будто спрашивая: «Что же мы будем теперь делать?»
Дороти не могла ответить на этот вопрос. Она тревожно озиралась, пытаясь найти в окрестном ландшафте какие-нибудь знакомые приметы. Но все вокруг казалось необычным и странным. Между тропинками пестрели зеленые полянки, шелестели листьями деревья и кусты, но нигде не видно было хутора, откуда она совсем недавно вышла, и вообще ничего знакомого и привычного — за исключением Тотошки и Косматого.
Вдобавок к прочим неприятностям Дороти столько раз поворачивалась в разные стороны, пытаясь понять, куда же она попала, что теперь уже не могла определить, в каком направлении надо искать хутор. Девочка не на шутку встревожилась.
— Боюсь, что мы заблудились, — глубоко вздохнув, обратилась она к спутнику.
— Не бойся, в этом нет ничего страшного, — ответил Лохматый, выбрасывая огрызок и принимаясь жевать следующее яблоко. — Каждая из тропинок куда-то ведет, иначе их просто не было бы здесь. Какое имеет значение, куда они идут?
— Я хочу домой, — сказала Дороти.
— Пожалуйста. Почему же ты не уходишь?
— Потому что не знаю, какой дорогой возврашаться.
— Это скверно, — в замешательстве покачал головой оборванец. — Очень хотел бы помочь тебе, но, к сожалению, не могу. Я совсем не знаю здешних мест.
— Мне теперь кажется, что я тоже их не знаю, — сказала девочка и уселась на землю рядом с ним. — Странно. Пять минут назад я была дома и вышла показать тебе дорогу на Баттерфилд…
— Чтобы я по ошибке не пошел по этой дороге…
— А теперь я заблудилась и не знаю, как попасть обратно домой!
— Съешь яблоко, — предложил Косматый, протягивая Дороти румяное яблочко.
— Я не хочу есть, — ответила девочка.
— Но завтра ты можешь проголодаться и тогда пожалеешь, что отказалась.
— Если я проголодаюсь, тогда и съем твое яблоко.
— Но к тому времени, скорее всего, яблок уже не останется, — возразил оборванец и начал сам жевать румяное яблочко. — Иногда собаки лучше ориентируются, чем люди, и быстрее находят дорогу домой. Может быть, Тотошка доведет тебя, обратно до фермы?
— Тотошка, ты найдешь дорогу? — спросила Дороти.
Тот энергично завилял хвостом.
— Отлично, — промолвила девочка, — пойдем домой.
Тотошка огляделся и припустил по одной из тропинок.
— До свидания, Косматый, — крикнула Дороти и побежала за Тотошкой, но тот вскоре остановился и вопросительно посмотрел на хозяйку.
— О, не надейся, что я тебе что-нибудь скажу, я не знаю, куда нам идти. Ты должен сам найти дорогу домой.
Но Тотошка ничем не мог помочь. Он вилял хвостом, сопел, тряс ушами и снова возвращался к тому месту, где они оставили оборванца. Затем он устремлялся к другой тропинке, опять возвращался и несся к следующей. Однако каждый раз дорога казалась ему незнакомой, и он понимал, что она не приведет к родной ферме. Наконец, когда Дороти уже почувствовала усталость, бегая вслед за Тотошкой, запыхавшийся песик сел рядом с косматым незнакомцем и притих, оставив все попытки найти дорогу домой.
Дороти тоже присела и глубоко задумалась. Она иногда сталкивалась с необычными событиями, но сегодняшнее приключение казалось самым странным. Потеряться рядом с домом, не больше чем в пятнадцати минутах ходьбы от него, да еще в таком совсем не романтичном уголке Канзаса! Это привело ее в полное недоумение.
— Твои родные будут волноваться? — спросил косматый спутник, глядя на девочку своими славными лукавыми глазами.
— Скорее всего, — вздохнув, ответила Дороти. — Дядя Генри говорит, что со мной всегда что-то происходит, но в конце концов я возвращаюсь домой целая и невредимая. Может, он не будет волноваться, решит, что я скоро вернусь.
— Уверен, что ты вернешься, — улыбнулся оборванец. — Ты знаешь, хорошие девочки никогда не попадают в беду. С другой стороны, я тоже хороший человек, так что, надеюсь, и мне не грозят неприятности.
Дороти с любопытством взглянула на незнакомца. Его одежда представляла собой сплошные космы и лохмы, обувь была разодрана и дырява, волосы и борода клоками торчали в разные стороны. Но улыбка казалась ласковой, а глаза добрыми.
Дороти спросила:
— А почему ты не хотел попасть в Баттерфилд?
— Дело в том, что в Баттерфилде живет человек, который должен мне пятнадцать центов, и если он встретит меня, то непременно захочет вернуть долг. А я не желаю иметь деньги, милая крошка.
— Почему? — удивилась Дороти.
— Деньги делают людей надменными и спесивыми, а я совсем не хочу стать таким. Я хочу, чтобы меня любили. А пока у меня есть Магнит Любви, все, кого я встречу на пути, будут любить меня.
— Магнит Любви! А что это такое?
— Если ты никому не расскажешь, я покажу его тебе, — ответил Косматый тихим таинственным голосом.
— Здесь некому разболтать секрет, кроме
Тотошки.
Оборванец тщательно обследовал один карман, затем другой, потом третий. Наконец он извлек маленький пакетик, завернутый в мягкую бумагу и завязанный бечевкой. Он развязал бечевку, развернул сверток и достал кусочек металла, по форме похожий на подкову. Этот предмет, тусклый и темный, выглядел малопривлекательно.
— Вот чудесный магнит, притягивающий любовь, — взволнованно произнес Косматый. — Его подарил мне эскимос с Сандвичевых островов, где на самом деле нет никаких сандвичей. Пока магнит у меня, все живые существа, которых я встречу, будут нежно любить меня.
— А почему эскимос не оставил магнит себе? — с интересом разглядывая металлический брусок, спросила Дороти.
— Он устал от всеобщей любви к своей особе и захотел, чтобы его кто-нибудь возненавидел. Поэтому он отдал магнит мне, а на следующий день его загрыз гималайский медведь.
— И эскимос не пожалел, что расстался с магнитом?
— Не знаю, он ничего не успел сказать, — ответил Косматый, тщательно завертывая и завязывая магнит и опуская его в другой карман. — Но медведь совсем не казался огорченным.
— Ты был знаком с медведем? — поинтересовалась Дороти.
— Да. Мы часто играли с ним в мяч на Икорных островах. Медведь любил меня, потому что я обладал магнитом. Я не упрекал медведя за то, что он загрыз эскимоса, поскольку такова его природа.
— Когда-то я знала голодного тигра, которому очень хотелось полакомиться упитанными младенцами, но он никогда не тронул ни одного ребенка, потому что имел совесть.
— У гималайского медведя, — вздохнул оборванец, — не было совести.
Несколько минут он молчал, видимо, обдумывая случаи с медведем и тигром. Все это время Тотошка с большим интересом разглядывал его. Песик, несомненно, вспоминал о прогулке в кармане оборванца и размышлял о том, как в дальнейшем избежать подобной участи.
Наконец Косматый обернулся и спросил:
— А как тебя зовут?
— Дороти, — ответила девочка и вскочила, — но что же нам теперь делать? Не можем же мы тут вечно сидеть!
— Давай выберем седьмую дорогу, — предложил Косматый. — Семь — счастливое число для маленьких девочек, которых зовут Дороти.
— Седьмую с какого конца?
— Откуда ты начала считать.
Дороти снова принялась считать: седьмая тропинка выглядела точно так же, как все остальные. Однако оборванец поднялся с земли и двинулся в путь, как будто был абсолютно уверен, что эта дорога самая лучшая. Дороти и Тотошка последовали за ним.