Читать Аня и Маня
1. Кто такие Аня и Маня?
Жили-были на свете две девочки, Аня и Маня. Чёрненькая и беленькая. Аня Зайцева и Маня Уткина.
Они ходили в один и тот же детский сад, их кроватки стояли рядом и шкафчики тоже рядом, только у Ани — с вишенками, а у Мани — с лягушонком. Аня и Маня очень дружили и часто ходили друг к другу в гости. И все-таки очень разные были эти девочки!
У Ани — коричневые прямые волосы и чёрные глаза. Про эти глаза Маня говорит, что они тёмно-чёрные. А у самой Мани глаза серые, большие и круглые — не глаза, а колёса! И волосы у Мани светлые и кудрявые, как у барашка.
Аня — тоненькая и высокая. Маня — тоненькая и маленькая, ростом Ане чуть повыше плеча. Аня до дверного звонка достаёт, а Маня — нет, и очень ей это обидно, потому что она любит звонить сама. Иногда Аня возьмёт её на руки и подержит, пока та кнопку нажмёт.
Жмёт Маня долго, усердно, а из квартиры уже бегут отворять:
— Что за трезвон? Ах, да это опять Маня! Вот озорница!
Аня говорит:
— Это я её держала.
Маня бойкая, а Аня, наоборот, застенчивая. Очень боится ошибку сделать или что-нибудь не так сказать. Иногда ошибётся, от смущения залезет под стол и сидит там на перекладине.
— Вовсе она не застенчивая, а подстольчивая, — говорит Маня. — Она же не за стенкой прячется, а под столом.
В детском саду Ане под столом сидеть не разрешают. Да там и перекладины нет.
У них в пятой группе две воспитательницы: Зинаида Петровна и Наталья Ивановна. Зинаида Петровна — толстая и строгая, а Наталья Ивановна — тонкая и весёлая, бегает, прыгает вместе с ребятами, даже через скакалку скачет. Она позволяет ребятам называть себя Наташей, если, конечно, заведующая не слышит.
Аня больше любит Зинаиду Петровну, а Маня — Наталью Ивановну.
Аня потому любит Зинаиду Петровну, что ей можно без конца вопросы задавать, и она на это не сердится.
— Зинаида Петровна, — спрашивает Аня, — а бывает человек в сто метров высотой?
— Нет, не бывает.
— А в девяносто девять?
— Тоже не бывает. Если ты будешь сбавлять по метру, очень долго придется спрашивать, учти.
— А в два метра?
— Ну, в два метра бывает.
— А в два с половиной?
— Бывает, но очень редко.
— Ну, а в три? — не унимается Аня.
— Не знаю. Никогда не слышала.
— А может быть, все-таки бывает?
Зинаида Петровна говорит спокойно и твёрдо:
— Хватит, Аня. Больше вопросов не задавай.
— Ни одного? Даже самого маленького?
— Ни одного. Пойди почитай книжку.
Строгая, а не сердитая.
С Натальей Ивановной так не поговоришь. Пристанет к ней Аня с вопросом: сколько уток на земном шаре? Она отвечает:
— Не знаю.
— Больше ста?
— Больше.
— А больше тысячи?
— Ну-ну-ну, — говорит Наталья Ивановна, — заладила сорока Якова. На такие вопросы, так и знай, отвечать не буду.
— Какого Якова? Никакого Якова я не заладила.
— Это так говорится.
— Почему?
— Потому. Иди поиграй.
Вообще она Анины вопросы терпеть не может. Однажды назвала Аню «чемпионкой по нудности». Что такое «чемпионка», ребята знали, а «нудность» — нет.
— Наталья Ивановна, а что такое «нудность»?
— Нудность, ну это такая скука. Когда человек очень скучный и любит приставать, про него говорят «нудный». «Ну-уд-ный», понимаете?
— Понимаем! — закричали ребята, а Аня обиделась.
И вовсе она не нудная! Разве она виновата, что больше всего на свете любит считать? Однажды досчитала до четырнадцати тысяч. Считала целых две недели, в свободное время. Сидит и шёпотом приговаривает:
— Десять тысяч сто пятьдесят один. Десять тысяч сто пятьдесят два. Десять тысяч сто пятьдесят три…
Спросит кто-нибудь:
— Аня, что ты делаешь?
— Не мешай. Считаю.
— Зачем считаешь?
— Не мешай. Хочу узнать, кончаются числа или не кончаются.
А Маня — та совсем плохо считает. Скажет ей Зинаида Петровна: «Сосчитай до десяти», а она тараторит:
— Раз, два, три, четыре и так далее.
Это ей лень дальше считать. Маня очень жалеет, что не родилась мальчишкой. Тогда бы она строчила из автомата и звали бы её Николкой. Правда, в детском саду автоматов нет, заведующая не позволяет, а если кто из дому принесет — выбрасывает. Но мальчишки научились и без автоматов, из обыкновенных палок строчить и так языком прищёлкивать, что получается точь-в-точь. И Маня к ним, тоже языком прищёлкивает. Скажет кто-нибудь из мальчиков Мане:
— Ты же девчонка. Тебе строчить не полагается. Иди, в куклы играй.
Обидно Мане. В куклы она играть не любит. Аня, впрочем, тоже не любит. Иногда они по целым часам обсуждают, как они не любят в куклы играть.
Аня — всегда чистенькая, а Маня — грязнуля. К вечеру у неё платье такое, как будто им только что мыли пол. Колготки рваные, на каждом колене по дыре, и Маня нарочно эти дыры пальцем расковыривает.
Зато Аня — страшная плакса. Что-нибудь ей не понравится — захлопает глазами, выдавит из каждого глаза большую слезу, ростом с горошину, и начинает тоненьким голоском попискивать:
— И-и-и-и-и!
Спросит кто-нибудь:
— Аня, что с тобой?
А она отвечает, нахмурившись:
— Не мешай, это я рыдаю. И-и-и-и-и!
Слово «рыдать» Аня вычитала в одной книжке, и очень оно ей понравилось. Одно дело плакать, другое — рыдать, гораздо интереснее!
А Маня — человек весёлый, все смеётся. Иногда Аня ей предлагает:
— Давай порыдаем. И-и-и-и-и!
— Некогда мне, — отвечает Маня. — Завтра порыдаем, ладно?
А назавтра опять ей некогда. Смеяться-то небось находит время. Черепаха перевернулась — Маня хохочет. Чай пролила — хохочет. Буквы «А» и «Л» перепутала — и тут хохочет. Аня иной раз тоже не выдержит — улыбнется. Глаза черные опустит, ресницами прикроет и улыбается. Уж очень смешно смеется Маня.