Жила-была бедная старушка в деревне; набрала она полное блюдо бобов и хотела их варить себе на обед. Она развела огонь на очаге, а чтоб огонь скорее разгорелся, зажгла она его пучком соломы. Когда она сыпала бобы в горшок, то незаметно упал один боб на пол, как раз возле соломинки. Сейчас после этого выскочил раскалённый уголь из очага и упал рядом с ними. Соломинка заговорила первая:
— Други милые, откуда вы?
Уголь дал ответ:
— На моё счастье я успел выскочить из огня, и не сделай я этого насильно, смерть была бы неминуча: сгореть бы мне дотла.
Боб тотчас подхватил:
— Я тоже пока цел и невредим; но попадись я в горшок вместе с другими, то старуха без всякой жалости и меня разварила бы в кашу, как моих собратий.
— А разве мне предстояла лучшая участь? — сказала соломинка. — Всех моих сестриц старуха превратила в огонь и дым; разом подхватила она шестьдесят и лишила их жизни без всякой жалости. К моему счастью, я проскользнула между её пальцами.
— Но что же теперь мы станем делать? — спросил уголь.
— Я полагаю, — сказал боб, — что так как мы все трое счастливо избегли смерти, то нам следует жить вместе как добрым товарищам, и чтобы не постигло нас здесь новое бедствие, то гораздо лучше будет оставить нам эту землю и отправиться в чужие края.
Предложение всем понравилось, и они вместе отправились в дальний путь. Скоро подошли они к маленькому ручейку. Не было ни мостика, ни дощечки через ручеёк. Как тут быть путешественникам, чтобы перейти на другой берег? Соломинка скоро придумала, как помочь беде.
— Я лягу поперёк ручья, — сказала она, — а вы идите по мне как по мосту.
Соломинка растянулась с одного берега на другой, а уголь как существо горячего темперамента смело пошёл по новомодному мосту. Когда дошёл он до середины и услыхал, как журчала вода под ним, вдруг стало ему страшно; он остановился, боясь идти дальше. Соломинка начала под ним гореть, разломилась пополам и упала в ручеёк. Уголь покатился за нею, зашипел, как только упал в воду, и скоро испустил последнее дыхание.
Боб был поосторожнее своих приятелей и оставался на берегу, чтобы посмотреть, как они справятся с делом, а увидев участь, их постигшую, не выдержал и расхохотался над этим приключением. Долго покатывался он со смеха, пока лопнул. Вот тут бы и ему был карачун, да, к счастью его, тут же на берегу ручейка отдыхал странствующий портной. Видно, у портного было жалостливое сердце: взял он нитку и иголку и зашил боб на лопнувшем месте.
Боб очень чувствительно поблагодарил своего благодетеля; но так как у портного на то время случились только чёрные нитки, то с тех пор у всех бобов чёрная полоска на боку.