Что-то глухо стукнуло в окно — и Лёля проснулась.
Она открыла глаза и не сразу поняла, что произошло.
В комнате было светло-светло. Странно, огромно и празднично.
Она подбежала к окну и сразу увидела — снег!
Снег выпал! Снег!
Под окном стоял Мишка-солдатик и лепил снежок. Прицелился, кинул и ловко попал, не в стекло, а в оконную раму.
Вот, оказывается, какой глухой стук разбудил Лёлю.
— Ну погоди, Мишка! — крикнула Лёля через стекло и, даже не умывшись, побежала на улицу.
Она выскочила на крыльцо, слепила снежок и кинула Мишке прямо в лоб, да попала в деда Игната. Слепила было второй, но не успела долепить, как дед Игнат зазвонил в колокольчик — пора, пора, пора! Пора на урок!
И у колокольчика школьного был сегодня какой-то особенный и праздничный звонок.
Выпал, выпал, выпал снег — и преобразилась деревня Полыновка, исчезли под снегом засохшие, пожухшие травы, светлыми стали тёмные соломенные крыши, а из труб валил новый дым — снежный, зимний.
— Ну, ребята, — сказала Татьяна Дмитриевна, — сегодня у нас настоящий праздник! Выпал первый снег! Будем праздновать!
— Как праздновать? Как, Татьяна Дмитриевна? Блины, что ли, печь?
— Или пироги со снегом?
— Блины потом, — улыбнулась учительница. — И пироги потом. Первым делом будем читать праздничные стихи.
На празднике обязательно надо читать стихи.
Ребята примолкли. Они, конечно, не знали, что на празднике надо читать стихи.
Татьяна Дмитриевна достала книжку и стала читать:
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетётся рысью как-нибудь...
И пока читала Татьяна Дмитриевна, в классе было тихо-тихо, а за окном бело- бело.
Ребята, конечно, поняли, что стихи эти особенные, действительно праздничные.
Они поняли и слова «зима», «крестьянин», «лошадка». Сообразили, что «дров ни» —- это сани, на которых возят дрова. Но три слова они не поняли: «торжествуя», «почуя», «обновляет».
И Татьяна Дмитриевна стала объяснять:
— Торжествует — значит радуется. Снег выпал. Теперь не надо на телеге грязь месить, на санках-то куда приятней катиться по снегу. Вот и мы сегодня радуемся, торжествуем, потому что в природе
произошло великое событие — выпал снег! Ясно?
— Ясно! Ясно!
— Татьяна Дмитриевна! Давай торжествовать! — закричал солдатик.
— Давай! Давай! — подхватили все.
И тут поднялся в классе крик и гвалт: кто размахивал руками, кто пел, а кто кричал — в общем, все торжествовали как умели. А Татьяна Дмитриевна смотрела на это торжество и смеялась.
— Ну ладно, хватит торжествовать, — сказала она наконец. — Разберём теперь другие слова: «Его лошадка, снег почуя…» Так вот, лошадка почувствовала снег, почуяла, вдохнула снежный запах. Понимаете?
— Понимаем, понимаем! — закричали ребята.
— А ты, Ванечка, понял или нет?
— Понял, — тихо сказал Ванечка.
— А что ты понял?
— Лошадку.
— А ещё чего ты понял?
— Я лошадку понял.
— А как ты её понял-то?
— А так, — сказал Ванечка. — Лошадка вышла из сарая и увидела снег и сделала вот так. — И тут Ванечка сморщил свой нос и стал нюхать парту.
Тут все, конечно, засмеялись, как Ванечка понял лошадку, и особенно было смешно, как он парту нюхает.
А Ванечка сморщил нос и только хотел было заплакать, но Татьяна Дмитриевна сказала:
— Ребята, скорей, скорей, посмотрите в окно.
И все кинулись к окну, а Ванечка по думал: «Потом поплачу» — и тоже побежал к окну.
А там за окном ехал на санях к школе дед Игнат. Он помахивал кнутом, а на санях, на дровнях, лежали дрова, и лошадка рысью плелась как-нибудь, а путь, по которому подъезжал к школе дед Игнат, и вправду обновлялся — первые санные следы ложились на первый снег.
И всё было в точности так, как читала стихи учительница, только особенного торжества не было видно на лице деда Игната.
Лошадь стала, дед Игнат слез с саней и, развязывая верёвку, обхватившую дрова, бормотал что-то. Через стекло не было слышно, что он бормотал, но все ребята знали:
— Ну вот и приехали.
