На лесной опушке, в небольшой деревушке жил Ваня. Дурачком он не был, но и умником не слыл. Пришло Ване время за дело браться — мастерство по сердцу выбирать. А какое мастерство ему по сердцу, он не знает.
Тогда ему отец и говорит:
— Иди, сынок, в лес. Лес, Ваня, семьсот семьдесят семь лесных мастеров знает. Вот и увидишь, катам тебе мастером быть.
Не поверил Ваня, что лес семьсот семьдесят семь мастеров знает, потому как сам-то он знал только одного лесного мастера — дровосека. Не послушал отца и не пошел в лес.
А в этом году лес именинником был. Он раз в сто лет именины справлял. Потому что жизнь у леса не одна тысяча лет, и каждый год рождения справлять — большой расход.
Как-то проснулся Ваня до солнышка. Не сам встал, а скамейка его разбудила, на которой он спал.
— Вставай, — говорит, — Ваня, с меня. Я в лес пойду.
— Это еще что такое? Зачем ты в лес?
А скамейка ему:
— Сегодня, — говорит, — в лесу праздник. Именины, день рождения и все прочее. Лес свою деревянную родню собирает. И потому как я тоже деревянная, его кровная племянница, непременно должна идти.
Сказала так скамейка и быстрехонько на своих четырех ножках побежала в лес.
Ваня глазам не верит. Только за скамейкой и стол и стулья в лес собираться стали. Поторапливают Ванину семью:
— Скорее чай пейте, пока мы не ушли.
Отец, мать, дедушка с бабушкой торопятся — пьют-едят, ложки моют, посуду, утварь деревянную трут, глянец наводят. Потому как им на именинах неряхами нельзя показаться.
Ну хорошо. Вымытые чашки, ложки на стол уставились, березовый веник за ножку стола увязался, а бочки, кадушки, лохань сами по себе за столом покатились. Колода дубовая долбленая, из которой скотину поили, и тесовые ворота вместе с корытами и коромыслами на телегу грузиться стали. А баня с колодезным журавлем на санях решили ехать. Те хоть и скрипят, трещат по летней поре, а везут. Своя ноша не тянет.
Глядит Ваня — все деревянное имущество на именины в лес собирается. И старуха изба тоже начинает отряхиваться да охорашиваться. Изба у Ваниной бабки шаль кашемировую поверх крыши надеть выпросила, потом два нижних венца вместо катков под себя подложила и покатилась на них к лесу. Видит Ваня — на дворе одна печь да самовар остались, да и те попутчиков подыскивают в лес ехать.
— А ты-то, кирпичная печь с медным самоваром, какая лесу родня? — спрашивает Ваня. — Вы-то ведь не в лесу родились.
— Так-то оно так, — отвечает печь. — Не в лесу родились, только лесным теплом хлебы печем, щи варим, чай греем.
Совсем тут Ваня умнеть начал. «Не пойти ли, думает, и мне!» Только он подумал это, лапти его сами в лес повели.
— Пойдем, пойдем, Ванечка, нам по пути. Мы ведь как-никак тоже лесные внуки. В лесу лыком на липе росли, из лесу лыком пришли, лаптями стали.
Сказали так и повели Ваню в лес. Вывели его на широкую дорогу, а по дороге видимо-невидимо гостей к лесу направляются. И лодки плывут, и мельницы идут, мосты шагают, балалайки с гитарами, скрипки друг дружку обгоняют… Корзины, плетни, катки, вальки, колодки для хомутов, дорогая резная мебель — лакированная, полированная, редкие меха, куньи воротники, скипидар, деготь, смола, пихтовое масло, кедровые орехи, целебные корни-травы…
Тысячи гостей со всех волостей: лесовальной, лесопильной, смолокуренной, плотницкой, охотницкой, тележной, санниковой, столярной, дегтярной, мебельной, корабельно-лодочной, литейно-модельной, токарно-резной… Семьсот семьдесят семь лесных мастеров.
Вечером пир на большой лесной поляне начался. И Ваню позвали.
— Приглядывайся, — говорит лес. — Может, семьсот семьдесят восьмым моим мастером станешь.
Весело пир пошел. Сосны хорошей смолы дали. Факелы зажгли. Лесная мурава зеленый ковер на поляне разостлала. Тысячи соловьев прилетели именинника славить. Хором пели. Зайцы, белки, ежи скоморошничали, представление представляли.
Потом снедь лесную начали подавать. Соленые, вареные грибы. Грибы жареные, дичь разную: куропаток, тетеревов, глухарей, рябчиков. С брусничкой, клюквой, княженикой-ягодой. Лесным диким медом запивали, кедровым орехом заедали, свежей лесной малиной-смородиной закусывали.
И чего-чего только на том пиру не было, каких лесных съестных припасов не подано! Понял Ваня, что за дары в себе лес таит, каких лесных мастеров он требует, и задумался.
Долго ли, коротко ли думал Ваня, только стал он новым, семьсот семьдесят восьмым лесным мастером. А каким — про это сказка не сказывает и я сказать не могу.
У других поспрошайте.