Напраслина

Как часто что-нибудь мы сделавши худого,
‎Кладем вину в том на другого,
‎И как нередко говорят:
‎«Когда б не он, и в ум бы мне не впало!»
‎А ежели людей не стало,
‎Так уж лукавый виноват,
‎Хоть тут его совсем и не бывало.
Примеров тьма тому. Вот вам из них один.
В Восточной стороне какой-то был Брамин,
Хоть на словах и теплой веры,
‎Но не таков своим житьем
‎(Есть и в Браминах лицемеры);
Да это в сторону, а дело только в том,
‎Что в братстве он своем
‎Один был правила такого,
‎Другие ж все житья святого,
‎И, что́ всего ему тошней,
‎Начальник их был нраву прекрутого:
Так преступить никак устава ты не смей.
Однако ж мой Брамин не унывает.
‎Вот постный день, а он смекает,
Нельзя ли разрешить на сырное тайком?
‎Достал яйцо, полуночи дождался
‎И, свечку вздувши с огоньком,
‎На свечке печь яйцо принялся;
Ворочает его легонько у огня,
Не сводит глаз долой и мысленно глотает,
А про начальника, смеяся, рассуждает:
‎«Не уличишь же ты меня,
Длиннобородый мой приятель!
‎Яичко съем-таки я всласть».
‎Ан тут тихонько шасть
‎К Брамину в келью надзиратель
‎И, видя грех такой,
‎Ответу требует он грозно.
Улика налицо и запираться поздно!
‎«Прости, отец святой,
‎Прости мое ты прегрешенье!»
‎Так взмолится Брамин сквозь слез:
«И сам не знаю я, как впал во искушенье;
‎Ах, наустил меня проклятый бес!»
‎А тут бесенок, из-за печки,
«Не стыдно ли», кричит: «всегда клепать на нас.
Я сам лишь у тебя учился сей же час,
‎И, право, вижу в первый раз,
‎Как яица пекут на свечке.»